МОИ ВСТРЕЧИ С М.Л.ЛИДОВЫМ
«Бойцы вспоминают минувшие дни».
В начале 60-х в Москве демонстрировался французский фильм «Лучшие годы» с Симоной Синьоре и Жераром Филипом в главных ролях. В нем рассказывалось о строительстве гидростанции где-то в горах. Там есть и любовь, и классовая борьба, и национальные проблемы. Смотрится он с интересом, особенно, когда играют такие артисты. Сейчас этот фильм забыт, он не принадлежит к выдающимся. Но я его запомнил из-за одного диалога между главными героями. Они – разошедшиеся любовники, а во время происходившей по ходу сюжета забастовки были по разные стороны баррикад. Но в одном они согласны: общая работа, общее дело, стройка, которую они , каждый по-своему, но вместе двигали вперед – это были лучшие годы их жизни. Мне посчастливилось пережить нечто подобное. В конце 60-х - начале 70-х годов я работал в НПО им. С.А.Лавочкина под руководством Г.Н.Бабакина, Главного конструктора космических аппаратов для полетов к Луне, Марсу, Венере. О Георгии Николаевиче много написано, и я ограничусь лишь повторением известного факта, что именно он сумел охватить весь (немалый!) коллектив завода и ОКБ (Опытного конструкторского бюро) настоящим творческим горением, когда каждый работник знал, что он делает необычное и очень важное дело, успех которого зависит именно от него. К сожалению, зажигая других, он сам горел еще сильнее и рано сгорел. Он умер в расцвете сил, ему было всего 57 лет. Я занимался баллистикой космических аппаратов (КА), предназначенных для полетов к Луне с целью доставки туда лунохода или возврата оттуда лунного грунта. Наша деятельность разделялась на проектные и оперативные работы. Первые состояли в выборе схемы полета, т.е. характеристик этапов экспедиции (уход от Земли, перелет к Луне, переход на орбиту спутника Луны и движение по ней, посадка на Луну, возврат с нее и посадка на Землю). Последние два этапа, разумеется, нужны были лишь для экспедиции, имевшей целью доставку лунного грунта. Помимо этого, проектные работы включали в себя выдачу огромного объема исходных данных, необходимых проектировщикам и конструкторам, а также смежным организациям, для непосредственной разработки КА и всех его систем (запасы топлива, энергопотребление, условия наблюдения КА с Земли и связи с ним и очень многое другое). Оперативные работы включали в себя подготовку материалов по условиям полета в конкретном пуске, привязанном к определенному дню и часу (которые, кстати, надо было попутно выбрать) и к выбранной для посадки на Луну площадке, (а она должна была либо подходить по рельефу для движения лунохода, либо обеспечивать попадание неуправляемой возвратной ракетки с грунтом не просто на Землю, а в определенный район СССР). В них также входила выработка данных для команд, которые в соответствии с измерениями фактически осуществляемой траектории КА должны были передаваться на его борт. Работы были чрезвычайно объемными, сложными и напряженными, сроки сжатыми. Приходится удивляться, что при такой загрузке было очень мало ошибок (ну кто без греха). Вместе с нами работали три баллистических центра: в Институте прикладной математики Академии наук СССР (ИПМ), в Центральном научно-исследовательском институте машиностроения Министерства общего машиностроения (ЦНИИМАШ), в НИИ-4 Министерства обороны. Они принимали участие в проектных работах, давая свои заключения и рекомендации. Но основным полем их деятельности были оперативные работы, где они вели обработку измерений траектории КА, определение на их основании ее характеристик, в соответствии с которыми вырабатывались команды на борт для проведения необходимых операций (выставка осей КА в нужное пространственное положение, включение или выключение двигателя и т.п.). На этом этапе уже баллистическая группа нашего НПО давала свои заключения и рекомендации. Идейным вдохновителем и неформальным лидером работ по выработке команд был Михаил Львович Лидов (далее кратко обозначаемый как МЛ), научный сотрудник ИПМ. Это безусловно один из выдающихся людей, с которыми мне довелось встречаться. И не только на меня он производил аналогичное впечатление. Весьма уважительно разговаривал с ним Сергей Павлович Королев. Однажды я присутствовал на каком-то совещании, где заместитель главного конструктора радиокомплекса, Герой соцтруда Е.Я.Богуславский сказал: «Мне об этом говорил Михаил Львович Лидов!» Эту реплику надо было слышать: ее пафосность возрастала с каждым словом почти как функция, «единица, деленная на x, при x, стремящемся к 0» . А доклад В.В.Белецкого, тоже сотрудника ИПМ, когда-то однокурсника МЛ, а ныне члена-корреспондента РАН, который он сделал студентам мехмата МГУ о жизни и деятельности Лидова, начинался цитатой из высказывания Г.Каспарова о М.Тале: «Рядом с ним ясно ощущаешь свою серость». Докладчик отнес ее к объекту своей речи.(Цитату привожу по памяти, за дословность не ручаюсь, но смысл передан мной точно). Да и список официальных регалий МЛ достаточно впечатляет: доктор физико-математических наук, профессор, лауреат Ленинской премии, член редколлегии журнала «Космические исследования». Ему принадлежат весьма важные и тонкие исследования эволюции орбит искусственных спутников Луны, работы по новым подходам к методам обработки измерений и другие. Многие идеи МЛ сыграли большую роль при выборе схемы экспедиции к Луне. В частности, под его непосредственным влиянием было принято решение о выборе ненулевого наклонения орбиты спутника Луны. Мы по примеру американцев хотели делать эту орбиту лежащей в плоскости экватора и выбирать точку посадки тоже на экваторе, чтобы в случае каких-либо осложнений на посадочном витке можно было бы пройти над этой точкой и произвести посадку на следующем витке. Лидов убедил нас, что лучше иметь наклонную орбиту, что даст значительную экономию в потребном запасе топлива для посадки, а для страховки иметь резервную площадку, позволяющую «прилунение» через виток (напомню, что Луна вращается, и за счет этого точка посадки уходит из плоскости орбиты ее спутника). К этой официальной «характеристике» мне хотелось бы добавить несколько штрихов, касающихся личности этого замечательного человека. У него была не очень простая юность, отец его был в свое время репрессирован, а потом реабилитирован, но МЛ имел в связи с этим, уже учась в Университете, изрядные неприятности, впрочем, все обошлось. Ему довелось участвовать в Великой Отечественной войне, он служил в наземных частях авиации. МЛ никогда не «показывал свою образованность» и, хотя в научных кругах непреклонно отстаивал свое мнение, был истинным демократом. Например, в начале подготовки к проведению оперативных работ по его инициативе были разработаны так называемые баллистические протоколы, в которых четко записывались алгоритмы расчета команд передачи на борт (он называл это «выработкой формализма»). Это была коллективная работа, в которой участвовали почти все баллистики нашего НПО и центров. Лидов не будучи формально никаким начальником, фактически руководил всей этой деятельностью. Но он никогда не навязывал своего мнения, а всегда выслушивал возражения и, если они лучше соответствовали сути дела, принимал их. МЛ был настоящим ученым-теоретиком, но в практической работе не гнушался мелочей, вникал во все детали. В научных работах не позволял «растекаться мыслью по древу». Как-то при обсуждении одной моей статьи для «Космических исследований» он сказал по поводу одного «изыска»: «У нас ведь не математический журнал». Михаил Львович обладал огромным чувством юмора, любил шутку, анекдот. А его крылатые выражения вошли в наш фольклор. Например: «Ну, это бантики» (о второстепенных деталях), «духовное» (о сомнительных или заумных высказываниях), «чувствуешь не головным, а спинным мозгом» (об интуиции). Он был человеком высокой культуры, много читал. Однажды, придя в комнату нашей лаборатории, где мы сидели в ужасной скученности, а на стене висела картинка из японского календаря с изображением минимально одетой девицы, он напомнил нам эпизод из рассказа Солженицына «Для пользы дела». Там чиновник из «вышестоящей инстанции», придя в учреждение по поводу жалобы на тесноту и увидев на стене сходное украшение, сказал: «А для этого место есть?». Стоит отметить, что это было в конце 60-х, когда упоминать Солженицына без знака минус было не принято. МЛ занимался спортом, ходил в туристские походы, катался на горных лыжах. Он был неизменно корректен и обязателен, очень внимательно относился к обращенным к нему просьбам. Лично я обязан ему своими научными публикациями, причем он не только подробно обсуждал вместе со мной те или иные их положения, но и, подозреваю, иногда использовал свое положение члена редколлегии «Космических исследований» для их напечатания. О нем несомненно можно сказать: «Он человек был в полном смысле слова».
«Безумству храбрых поем мы славу». Здесь я хочу рассказать об одной работе Лидова и о «маленькой панике» (тоже его выражение), которую она вызвала. Но для понимания дальнейшего надо хотя бы в самых общих чертах рассказать об окололунном участке экспедиции к Луне. Ракета-носитель выводит КА на траекторию полета к Луне, который длится 4,5 суток. Это так называемый пассивный участок, движение происходит под влиянием сил тяготения; правда, дважды производятся кратковременные включения двигателя КА для «подправки» траектории – это 1-я и 2-я коррекции. При подлете к Луне включается двигательная установка КА, активный участок длится около 15 минут и называется первым торможением. В результате аппарат переходит на орбиту искусственного спутника Луны, которая является окружностью с высотой порядка 100 км. На ней он совершает несколько витков в пассивном режиме, в ходе которых проводятся измерения параметров его движения и, как следствие, уточнение элементов орбиты. Для того, чтобы погрешности исполнения первого торможения и неучтенные или неизвестные силы лунного притяжения не привели к заметному отклонению координат и скорости КА от потребных к началу посадки, на окололунной орбите проводятся две коррекции –3-я и 4-я. Затем в конце пассивного участка производится последнее включение двигателя уже для посадки на Луну – это второе торможение. Однажды перед началом окололунного участка очередного пуска собрались баллистики нашего НПО и центров, занимающиеся расчетом команд на КА. Как обычно, этим совещанием руководил МЛ. На этот раз он обратился к собравшимся с предложением о некотором изменении порядка расчета характеристик 3-й и 4-й коррекций. Обычно моменты их проведения задавались «волевым решением» на основании более или менее очевидных физических и технических соображений, а выставка двигателя (т.е. задание положения осей КА в пространстве) и продолжительность его работы вычислялись для каждой коррекции отдельно. При этом требовалось, чтобы к началу следующей операции (т.е. 4-й коррекции или второго торможения) координаты и скорости аппарата находились в заданных пределах. Лидов предложил рассматривать выбор времен проведения коррекций и условий работы двигателя как единую задачу для обеих операций, чтобы тем самым сократить суммарный расход топлива. Он разработал для этой цели алгоритм расчета всех необходимых величин, который назвал «алгоритмом связанных коррекций». Авторитет МЛ среди присутствующих был непререкаем, а математические подробности его алгоритма очень сложны (с учетом еще обычного дефицита времени), так что наше «одобрямс» было единодушным. Лидов и баллистические центры рассчитали времена коррекций и характеристики работы двигателя, передали их операторам на пункт управления, те послали соответствующие команды на борт КА, который их выполнил. Все, вроде, было хорошо. Трудности возникли там, где их не ждали. Председатель Госкомиссии по испытаниям обратил внимание на то, что времена коррекций не совпадают с записанными в заранее составленной программе полета. Когда же он узнал о «самодеятельности» Лидова, молнии генеральского гнева со всей силой обрушились на голову МЛ. Его, конечно, не «посылали по шпалам», как это любил делать Королев, но сулили всякие неприятности. Впрочем, пуск прошел удачно и все утряслось. Но больше испытывать судьбу Лидов не решился, и работать стали по старой схеме. С тех пор прошло 30 лет. «Лунная эпопея» успешно закончилась, принеся шумный успех нашей стране, последовало «наказание невиновных и награждение непричастных», а затем все поглотила медленная Лета. 2000 г. | |||||
| |||||
